Седьмая симфония Д. Шостаковича: прошлое и настоящее

Рыдали яростно, навзрыд
Одной единой страсти ради
На полустанке — инвалид
И Шостакович — в Ленинграде.
Александр Межиров

Седьмая симфония Дмитрия Шостаковича имеет подзаголовок "Ленинградская". Но больше ей подходит название "Легендарная". И действительно история создания, история репетиций и история исполнения этого произведения стали практически легендами.

От замысла к воплощению

Считается, что замысел Седьмой симфонии возник у Шостаковича непосредственно сразу после нападения фашистов на СССР. Приведём и другие мнения.
Дирижёр Владимир Федосеев: " ... Шостакович писал о войне. Но при чем тут война! Шостакович был гений, он не писал про войну, он писал про ужасы мира, о том, что нам грозит. "Тема нашествия" ведь была написана задолго до войны и совсем по другому поводу. Но он нашел характер, выразил предчувствие".
Композитор Леонид Десятников: " ... с самой "темой нашествия" тоже не все окончательно ясно: высказывались соображения, что она была сочинена задолго до начала Великой Отечественной войны, и что Шостакович связывал эту музыку со сталинской государственной машиной и т. д." Есть предположение, что "тема нашествия" построена на одной из любимых мелодий Сталина - лезгинке.
Некоторые идут ещё дальше, утверждая, что Седьмая симфония первоначально задумывалась композитором как симфония о Ленине, и только война помешала её написанию. Музыкальный же материал использовался Шостаковичем в новом произведении, хотя никаких реальных следов "сочинения о Ленине" в рукописном наследии Шостаковича не обнаружено.
Указывают на фактурную схожесть "темы нашествия" со знаменитым "Болеро" Мориса Равеля, а также возможную трансформацию мелодии Франца Легара из оперетты "Весёлая вдова" (ария графа Данило Alsobitte, Njegus, ichbinhier... Dageh` ichzuMaxim).
Сам композитор писал: "Сочиняя тему нашествия, я думал о совсем другом враге человечества. Разумеется, я ненавидел фашизм. Но не только немецкий - ненавидел всякий фашизм".
Вернёмся к фактам. За июль - сентябрь 1941 года Шостакович написал четыре пятых своего нового сочинения. Завершение второй части симфонии в чистовой партитуре датировано 17-ым сентября. Время окончания партитуры третьей части обозначено также в чистовом автографе: 29 сентября.
Наиболее проблематична датировка начала работы над финалом. Известно, что в начале октября 1941 года Шостакович с семьёй был эвакуирован из осаждённого Ленинграда в Москву, а затем переехал в Куйбышев. Находясь в Москве, он сыграл готовые части симфонии в редакции газеты "Советское искусство" 11 октября группе музыкантов. "Даже беглое прослушивание симфонии в фортепианном исполнении автора позволяет говорить о ней, как о явлении громадного масштаба", - свидетельствовал один из участников встречи и отмечал..., что "Финала симфонии ещё нет."
В октябре-ноябре 1941 года страна переживала самый тяжёлый момент борьбы с захватчиками. В этих условиях оптимистический финал, задуманный автором ("В финале хочется сказать о прекрасной будущей жизни, когда враг будет разбит"), не ложился на бумагу. Художник Николай Соколов, живший в Куйбышеве по соседству с Шостаковичем, вспоминает: "Как-то я спросил Митю, почему он не кончает свою Седьмую. Он ответил: " ... Не могу пока писать... Гибнет столько наших людей!" ... Зато с какой энергией и радостью он засел за работу сразу же после известия о разгроме фашистов под Москвой! Очень быстро симфония была им закончена чуть ли не за две недели." Контрнаступление советских войск под Москвой началось 6 декабря, а первые значительные успехи принесло 9 и 16 декабря (освобождение городов Елец и Калинин). Сопоставление этих дат и срока работы, указываемого Соколовым (две недели), с датой окончания симфонии, проставленной в чистовой партитуре (27 декабря 1941), позволяет с большой уверенностью отнести начало работы над финалом на середину декабря.
Практически сразу же после окончания симфонии началось её разучивание с оркестром Большого театра под управлением Самуила Самосуда. Премьера симфонии состоялась 5 марта 1942 года.

"Секретное оружие" Ленинграда

Блокада Ленинграда - незабываемая страница в истории города, которая вызывает особое уважение к мужеству его жителей. Ещё живы свидетели блокады, приведшей к трагической гибели почти миллиона ленинградцев. На протяжении 900 дней и ночей город выдерживал осаду фашистских войск. Фашисты возлагали на взятие Ленинграда очень большие надежды. Захват Москвы предполагался уже после того, как падёт Ленинград. Сам же город должен был быть уничтожен. Враг окружил Ленинград со всех сторон.

Целый год он душил его железной блокадой, осыпал бомбами и снарядами, умертвлял голодом и холодом. И стал готовиться к последнему штурму. Уже напечатаны были во вражеской типографии билеты на торжественный банкет в лучшей гостинице города - 9 августа 1942 года.

Но враг не знал, что несколько месяцев назад в осаждённом городе появилось новое "секретное оружие". Его доставили на военном самолёте с медикаментами, которые так нужны были больным и раненным. Это были четыре больших объёмистых тетради, исписанными нотами. Их с нетерпением ждали на аэродроме и увезли, как величайшую драгоценность. Это была Седьмая симфония Шостаковича!
Когда дирижёр Карл Ильич Элиасберг, высокий и худой человек, взял в руки заветные тетради и стал их просматривать, радость на его лице сменилась огорчением. Чтобы эта грандиозная музыка зазвучала по-настоящему нужно было 80 музыкантов! Только тогда мир услышит её и убедится, что город, в котором жива такая музыка, никогда не сдастся, и что народ, создающий такую музыку, непобедим. Но где взять такое количество музыкантов? Дирижёр горестно перебирал в памяти скрипачей, духовиков, ударников, которые погибли в снегах долгой и голодной зимы. И тогда по радио объявили о регистрации оставшихся в живых музыкантов. Дирижер, шатаясь от слабости, обходил госпитали в поисках музыкантов. Ударника Жаудата Айдарова он отыскал в мертвецкой, где и заметил, что пальцы музыканта слегка шевельнулись. "Да он же живой!" - воскликнул дирижер, и это мгновение было вторым рождением Жаудата. Без него исполнение Седьмой было бы невозможным - ведь он должен был выбивать барабанную дробь в "теме нашествия".

С фронта потянулись музыканты. Тромбонист пришел из пулеметной роты, из госпиталя сбежал альтист. Валторниста отрядил в оркестр зенитный полк, флейтиста привезли на санках - у него отнялись ноги. Трубач притопал в валенках, несмотря на весну: распухшие от голода ноги не влезали в другую обувь. Сам дирижер был похож на собственную тень.
Но на первую репетицию они все же собрались. Руки одних огрубели от оружия, у других тряслись от истощения, но все старались изо всех сил держать инструменты, словно от этого зависела их жизнь. Это была самая короткая в мире репетиция, продолжавшаяся всего пятнадцать минут, - на большее у них не было сил. Но эти пятнадцать минут они играли! И дирижер, старавшийся не упасть с пульта, понял, что они исполнят эту симфонию. У духовиков дрожали губы, смычки струнников были как чугунные, но музыка-то звучала! Пусть слабо, пусть нестройно, пусть фальшиво, но оркестр играл. Несмотря на то, что на время репетиций - два месяца - музыкантам увеличили продуктовый паек, несколько артистов не дожили до концерта.

И был назначен день концерта - 9 августа 1942 года. Но враг по-прежнему стоял под стенами города и собирал силы для последнего штурма. Вражеские орудия взяли прицел, приказ на вылет ждали сотни вражеских самолётов. И немецкие офицеры ещё раз взглянули на пригласительные билеты на банкет, который должен был состояться после падения осаждённого города, 9 августа.

Почему они не стреляли?

Великолепный белоколонный зал был полон и встретил появление дирижёра овацией. Дирижёр поднял палочку, и мгновенно наступила тишина. Долго ли она продлится? Или враг обрушит сейчас шквал огня, чтобы помешать нам? Но палочка пришла в движение - и в зал ворвалась неслыханная прежде музыка. Когда музыка кончилась и вновь наступила тишина, дирижёр подумал: "Почему они сегодня не стреляли?" Отзвучал последний аккорд, и в зале на несколько секунд повисла тишина. И вдруг все люди встали в едином порыве - по их щекам катились слезы радости и гордости, а ладони раскалились от грома аплодисментов. Из партера на сцену выбежала девочка и преподнесла дирижеру букет полевых цветов. Через десятилетия отысканная ленинградскими школьниками-следопытами Любовь Шнитникова расскажет, что она специально выращивала цветы для этого концерта.

Почему же фашисты не стреляли? Нет, стреляли, вернее, пытались стрелять. Они целились в белоколонный зал, они хотели расстрелять музыку. Но 14-й артиллерийский полк ленинградцев обрушил за час до концерта на фашистские батареи лавину огня, обеспечив семьдесят минут тишины, необходимой для исполнения симфонии. Ни один вражеский снаряд не упал рядом с филармонией, ни что не мешало музыке звучать над городом и над миром, и мир, услышав её, поверил: этот город не сдастся, этот народ непобедим!

Героическая симфония XXвека

Рассмотрим собственно музыку Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича. Итак,
Первая часть написана в сонатной форме. Отклонением от классической сонатности является то, что вместо разработки идёт большой эпизод в виде вариаций ("эпизод нашествия"), а после него вводится дополнительный фрагмент разработочного характера.
Начало части воплощает в себе образы мирной жизни. Главная партия звучит широко и мужественно и имеет черты песни-марша. Вслед за ней появляется лирическая побочная партия. На фоне мягкого секундового "покачивания" альтов и виолончелей звучит светлая, напоминающая песню мелодия скрипок, которая чередуется с прозрачными хоральными аккордами. Прекрасен конец экспозиции. Звучание оркестра будто растворяется в пространстве, мелодия флейты-пикколо и засурдиненной скрипки поднимается всё выше и замирает, истаивая на фоне тихо звучащего ми-мажорного аккорда.
Начинается новый раздел - потрясающая картина нашествия агрессивной разрушительной силы. В тишине как бы издалека доносится едва слышная дробь барабана. Устанавливается автоматический ритм, не прекращающийся на всём протяжении этого страшного эпизода. Сама "тема нашествия" - механистическая, симметричная, разделённая на ровные отрезки по 2 такта. Тема звучит сухо, колко, с пощёлкиваниями. Первые скрипки играют стаккато, вторые ударяют обратной стороной смычка по струнам, альты играют пиццикато.
Эпизод построен в форме вариаций на мелодически неизменную тему. Тема проходит 12 раз, обрастая всё новыми голосами, раскрывая все свои зловещие стороны.
В первой вариации бездушно, мёртво в низком регистре звучит флейта.
Во второй вариации к ней на расстоянии полутора октав присоединяется флейта-пикколо.
В третьей вариации возникает тупо звучащий диалог: каждую фразу гобоя копирует фагот октавой ниже.
С четвёртой по седьмую вариацию агрессивность в музыке нарастает. Появляются медные духовые инструменты. В шестой вариации тема излагается параллельными трезвучиями, нагло и самодовольно. Музыка приобретает всё более жестокий, "звериный" облик.
В восьмой вариации она достигает устрашающей звучности fortissimo. Восемь валторн прорезывают грохот и лязганье оркестра "первобытным рёвом".
В девятой вариации тема переходит к трубам и тромбонам, сопровождаясь мотивом стона.
В десятой и одиннадцатой вариациях напряжение в музыке достигает почти немыслимой силы. Но тут происходит фантастический по гениальности музыкальный переворот, не имеющий аналогов в мировой симфонической практике. Резко меняется тональность. Вступает дополнительная группа медных инструментов. Несколько нот партитуры останавливают тему нашествия, звучит противостоящая ей тема сопротивления. Начинается эпизод битвы, невероятнейший по напряжённости и насыщенности. В пронзительных душераздирающих диссонансах слышатся крики, стоны. Нечеловеческим усилием Шостакович ведёт развитие к главной кульминации первой части - реквиему - плачу о погибших.

Константин Васильев. Нашествие

Начинается реприза. Главная партия широко излагается всем оркестром в маршевом ритме траурного шествия. С трудом узнаётся в репризе побочная партия. Прерывисто-усталый монолог фагота в сопровождении спотыкающихся на каждом шагу аккордами аккомпанемента. Всё время меняется размер. Это, по словам Шостаковича - "личная скорбь", для которой "уже и слёз не осталось".
В коде первой части трижды возникают картины минувшего, после призывного сигнала валторн. Будто в дымке проходят в своём первоначальном облике главная и побочная темы. И в самом конце зловеще напоминает о себе тема нашествия.
Вторая часть - необычное скерцо. Лирическое, небыстрое. В нём всё настраивает на воспоминания о довоенной жизни. Музыка звучит как бы вполголоса, в ней слышатся то отзвуки какого-то танца, то трогательно-нежной песни. Неожиданно прорывается аллюзия на "Лунную сонату" Бетховена, звучащая несколько гротескно. Что это? Не воспоминания ли немецкого солдата, сидящего в окопах вокруг осаждённого Ленинграда?
Третья часть предстаёт как образ Ленинграда. Её музыка звучит как жизнеутверждающий гимн прекрасному городу. Величавые, торжественные аккорды чередуются в ней с выразительными "речитативами" солирующих скрипок. Третья часть без перерыва переходит в четвёртую.
Четвёртая часть - могучий финал - полон действенности, активности. Шостакович считал его, наряду с первой частью, основным в симфонии. Он говорил, что эта часть соответствует его "восприятию хода истории, который неизбежно должен привести к торжеству свободы и человечности".
В коде финала использованы 6 тромбонов, 6 труб, 8 валторн: на фоне могучего звучания всего оркестра они торжественно возглашают главную тему первой части. Само проведение напоминает колокольный перезвон.

Есть в истории музыки примеры, которые заставляют задуматься, кем же все-таки является музыкант, композитор: человеком, обладающим от природы определенными психологическими особенностями – или пророком?

В конце 1930-х гг. задумал повторить опыт , осуществленный в знаменитом « » – написать вариации на мелодию остинато. Мелодия была простая, примитивная даже, в ритме марша, но с некоторым оттенком «приплясывания». Она казалась безобидной, но темброво-фактурные вариации постепенно превращали тему в сущее чудовище… По-видимому, автор воспринимал это как своеобразный композиторский «эксперимент» – не публиковал, не заботился об исполнении, никому, кроме коллег и учеников, не показывал. Так и остались бы эти вариации «опытным образцом», но прошло совсем немного времени – и не музыкальное, а реальное чудовище явило себя миру.

Во время Великой Отечественной войны Дмитрий Дмитриевич жил одной жизнью со своими согражданами – под лозунгом «Все для фронта! Все для Победы!». Рытье окопов, дежурство во время воздушной тревоги – во всем этом он участвовал наравне с другими ленинградцами. Посвящает он делу борьбы с фашизмом и свой композиторский талант – фронтовые концертные бригады получили немало его аранжировок. Одновременно обдумывает новую симфонию. Летом 1941 г. была завершена ее первая часть, а осенью – уже после начала блокады – вторая. И хотя завершил ее уже в Куйбышеве – в эвакуации – за Симфонией № 7 закрепилось название «Ленинградская», ведь замысел ее созрел в блокадном Ленинграде.

Широкая, «бесконечно» развертывающаяся мелодия главной партии открывает симфонию, эпическая мощь слышится в ее унисонах. Образ счастливой мирной жизни дополняется кантиленной побочной партией – ритм спокойного покачивания в аккомпанементе роднит ее с колыбельной. Эта тема растворяется в высоком регистре у солирующей скрипки, уступая место эпизоду, который обычно именуют «темой фашистского нашествия». Это те самые темброво-фактурные вариации, созданные еще до войны. Хотя поначалу тема, проводимая поочередно деревянными духовыми на фоне барабанной дроби не кажется особенно страшной, ее враждебность темам экспозиции очевидна с самого начала: главная и побочная партии имеют песенную природу – а эта маршевая тема абсолютно лишена таковой. Квадратность, не свойственная главной партии, здесь подчеркнута, темы экспозиции являют собою протяженные мелодии – а эта распадается на короткие мотивы. В своем развитии она достигает колоссальной мощи – кажется, ничто не может остановить эту бездушную военную машину – но неожиданно меняется тональность, и у медных духовых появляется решительная нисходящая тема («тема сопротивления»), вступающая в ожесточенную борьбу с темой нашествия. И хотя не было разработки с участием тем экспозиции (ее заменяет эпизод «нашествия»), в репризе они предстают в преображенном виде: главная партия превращается в отчаянный призыв, побочная – в скорбный монолог, лишь ненадолго возвращаясь в своем первоначальном облике, но в конце части вновь возникает барабанная дробь и отзвуки темы нашествия.

Вторая часть – скерцо в умеренном темпе – звучит неожиданно мягко после ужасов первой части: камерная оркестровка, изящество первой темы, протяженность, песенность второй, проводимой солирующим гобоем. Лишь в среднем разделе образы войны напоминают о себе страшной, гротескной темой в ритме вальса, переходящего в марш.

Третья часть – адажио с его патетическими, величественными и одновременно проникновенными темами – воспринимается как воспевание родного города, которому посвящена Ленинградская симфония. Интонация реквиема звучит в хоральном вступлении. Драматичностью, напряженностью чувств отличается средний раздел.

Третья часть без перерыва переходит в четвертую. На фоне тремоло литавр собираются интонации, из которых возникает энергичная, стремительная главная партия финала. Трагическим реквиемом звучит тема в ритме сарабанды, но тон финалу задает главная партия – ее развитие приводит к коде, где медные духовые торжественно провозглашают главную партию первой части.

Симфония № 7 впервые прозвучала в марте 1942 г. в исполнении оркестра Большого театра, находившегося тогда в эвакуации в Куйбышеве, дирижировал . Но истинным примером героизма стала ленинградская премьера, состоявшаяся в августе. Партитуру доставили в город на военном самолете вместе с медикаментами, по радио объявили о регистрации оставшихся в живых музыкантов, дирижер искал исполнителей в госпиталях. Некоторых музыкантов, находившихся в армии, отрядили воинские части. И вот эти люди собрались на репетицию – истощенные, с огрубевшими от оружия руками, флейтиста пришлось привезти на санях – у него отнялись ноги… Первая репетиция длилась всего четверть часа – больше исполнители не в состоянии были выдержать. До концерта, состоявшегося через два месяца, дожили не все оркестранты – некоторые умерли от истощения… Исполнить в таких условиях сложное симфоническое произведение казалось немыслимым – но музыканты с дирижером во главе сделали невозможное: концерт состоялся.

Еще до ленинградской премьеры – в июле – симфония прозвучала в Нью-Йорке под управлением . Широко известны слова американского критика, присутствовавшего на этом концерте: «Какой дьявол может победить народ, способный создавать музыку, подобную этой!».

Музыкальные Сезоны

25-го сентября 1906-го года родился Дмитрий Дмитриевич Шостакович, которому судилось стать одним из самых исполняемых в мире композиторов. Позже он скажет: «Любите и изучайте великое искусство музыки: оно откроет вам целый мир высоких чувств, страстей, мыслей. Оно сделает вас духовно богаче, чище, совершеннее. Благодаря музыке вы найдёте в себе новые, неведомые вам прежде силы. Вы увидите жизнь в новых тонах и красках».

В день рождения великого композитора ХХ-го века предлагаем вам открыть мир страстей через искусство его музыки. Одно из важнейших произведений Дмитрия Дмитриевича Шостаковича - «Седьмая симфония ор. 60 «Ленинградская» до мажор».

Какая музыка была!

Какая музыка играла,

Когда и души и тела

Война проклятая попрала.

Какая музыка во всем,

Всем и для всех - не по ранжиру.

Осилим... Выстоим... Спасем...

Ах, не до жиру - быть бы живу...

Ее всегда трактовали как произведение, рисующее ужасы войны, фашизма и стойкость советского народа. Однако, симфонию Шостакович начал писать задолго до начала Великой Отечественной. Знаменитая тема первой части симфонии была написана Шостаковичем до начала Великой Отечественной войны — в конце 30-х годов или в 1940-м. Кто-то считает, что это были вариации на неизменную тему в форме пассакальи, по замыслу сходные с «Болеро» Мориса Равеля. Есть предположение, что «тема нашествия» построена на одной из любимых мелодий Сталина - лезгинке, согласно другому - Седьмая симфония первоначально задумывалась композитором как симфония о Ленине, и только война помешала её написанию.

Сам композитор писал: «Сочиняя тему нашествия, я думал о совсем другом враге человечества. Разумеется, я ненавидел фашизм. Но не только немецкий - ненавидел всякий фашизм».

В сентябре 1941-го года, в уже блокадном Ленинграде (блокада началась 8 сентября), Шостакович написал вторую часть и начал работу над третьей. Первые три части симфонии он писал в доме Бенуа на Каменноостровском проспекте. 1-го октября композитор вместе с семьёй был вывезен из Ленинграда; после недолгого пребывания в Москве он отправился в Куйбышев, где 27 декабря 1941-го года и была закончена симфония.

Премьера произведения состоялась 5 марта 1942 года в Куйбышевском театре оперы и балета оркестром ГАБТ СССР под управлением дирижёра Самуила Самосуда .

Зарубежная премьера Седьмой симфонии состоялась 19 июля 1942-го года в Нью-Йорке — её исполнил Симфонический оркестр Нью-Йоркского радио под управлением дирижёра Артуро Тосканини.

9 августа 1942-го года Седьмая симфония прозвучала в блокадном Ленинграде; оркестром Ленинградского радиокомитета дирижировал Карл Элиасберг .

На протяжении 900 дней и ночей город выдерживал осаду фашистских войск. В дни блокады некоторые музыканты умерли от голода. В мае самолёт доставил в осажденный город партитуру симфонии. Для восполнения численности оркестра пришлось отозвать музыкантов из военных частей. Исполнению придавалось исключительное значение; в день первого исполнения все артиллерийские силы Ленинграда были брошены на подавление огневых точек противника. Несмотря на бомбы и авиаудары, в филармонии были зажжены все люстры. Во время исполнения симфония транслировалась по радио, а также по громкоговорителям городской сети. Её слышали не только жители города, но и осаждавшие Ленинград немецкие войска. Много позже, двое туристов из ГДР, разыскавшие Элиасберга, признались ему:

«Тогда, 9 августа 1942 года, мы поняли, что проиграем войну. Мы ощутили вашу силу, способную преодолеть голод, страх и даже смерть»…

Новое произведение Шостаковича оказало сильное эстетическое воздействие на многих слушателей, заставив плакать, не скрывая слёз. В великой музыке нашло своё отражение объединяющее начало: вера в победу, жертвенность, безграничная любовь к своему городу и стране.

Солдатам голову кружа,

Трехрядка под накатом бревен

Была нужней для блиндажа,

Чем для Германии Бетховен.

И через всю страну струна

Натянутая трепетала,

Когда проклятая война

И души и тела топтала.

Стенали яростно, навзрыд,

Одной-единой страсти ради

На полустанке - инвалид,

И Шостакович - в Ленинграде.

Александр Межиров

От замысла к воплощению

"Секретное оружие" Ленинграда

Почему они не стреляли?

Героическая симфония XXвека

Константин Васильев. Нашествие

Седьмая симфония Шостаковича

А знаете ли вы, что это за симфония?

Год её создания - 1941-й. Место, где она была написана, - город Ленинград.

Да, такие «анкетные данные» говорят сами за себя, ведь это не просто название города.

Сорок первый в Ленинграде - это блокада. Это холод и мрак, это обстрелы и бомбёжки, это крохотный, умещающийся на ладони кусочек хлеба на весь день. Это обледеневшие набережные Невы и проруби, к которым тянутся за водой нескончаемые очереди измученных, голодных людей.

Но сорок первый в Ленинграде - это не только ужас и смерть. Это несокрушимая воля советских людей, вера в победу, это труд, тяжёлый, упорный труд во имя победы.

Советский композитор Дмитрий Дмитриевич Шостакович дежурит во время налётов на крыше дома, а в свободное от дежурств время он сидит в своём нетопленом кабинете, такой же усталый и голодный, как и все ленинградцы, и пишет, пишет, пишет... Он сочиняет новую симфонию.

«Нашей борьбе с фашизмом,
нашей грядущей победе над врагом,
моему родному городу - Ленинграду
я посвящаю свою Седьмую симфонию»
(Дмитрий Шостакович)

И снова запели скрипки. Им аккомпанируют альты и виолончели. Широко льётся красивая мелодия побочной партии. Звучание оркестра становится лёгким и прозрачным.

Это тоже образ Родины, это песня о её прекрасной природе, о широких просторах нашей страны, песня о мирном труде и счастливой жизни советских людей.

Слышите! Вот она, дробь маленького барабанчика, еле слышная, чётко размеренная дробь. «Тра-та-та-та, тра-та-та-та»,- тихо выстукивает барабанчик, и от этой бесстрастной, мерной россыпи холодеет сердце.

Упорно и тупо повторяется стальной ритм. Коротко, отрывисто, будто вздрагивая, падают в эту жуткую тишину отдельные острые нотки струнных. И тихий, свистящий и въедливый голосок флейты начинает простенькую приплясывающую мелодию. От её пустой, какой-то механичной, примитивной беззаботности становится ещё страшнее. Этой музыке чуждо всё человеческое, всё живое...

Кончилась мерзкая песенка и снова началась. Теперь уже её высвистывают два голоса, две флейты. Одна из них - та самая маленькая флейточка, которая только что пела вместе со скрипкой нежный дуэт. Но теперь её голос ещё злее и въедливее, чем голос большой флейты.

А дробь барабанчика становится всё слышнее.

В разных регистрах, у разных инструментов повторяется песенка-марш, с каждым разом громче... громче... громче... И всё так же неумолимо жесток дробный стук барабанчика, и тоже всё громче... громче... громче...

Вот уже в резких, жёстких, торжествующе наглых голосах меди гремит приплясывающая мелодия... Она стала ещё уродливее, ещё страшнее. Во весь свой исполинский рост встаёт бездушное чудовище - война.

Гремит, грохочет оркестр. И над всем этим хаосом звуков царит мертвенная дробь военного барабанчика. Кажется, нет спасения от злобной силы. Что может заглушить, прекратить этот лязгающий гром, эту жуткую, размеренную дробь?

И вдруг в напряжённом звучании оркестра возникает тема Родины. Трагически-скорбная, она по-прежнему прекрасна мужественной, горькой красотой. В ней сейчас нет спокойного величия, однако её благородная сила осталась. И мы верим в эту силу. Глубокая человечность и благородство этой музыки сильнее, чем самый страшный грохот темы «нашествия».

Как скорбный реквием памяти павших, звучит теперь тема побочной партии. Её интонации сдержанны и суровы.

Светлым воспоминанием проходит ещё раз неизменённая, такая, как в начале, тема Родины. Высокие скрипки проводят поэтичную мелодию побочной партии... И снова монотонная дробь барабанчика. Война ещё не кончена.

Исполнение симфонии состоялось 9 августа 1942 года, во время продолжающейся блокады. Был отдан приказ объявлять воздушную и артиллерийскую тревогу только в крайнем случае, чтобы обеспечить тишину для исполнения симфонии. Примечательно, что все репродукторы в городе транслировали произведение для граждан. Это была уникальная демонстрация силы духа ленинградцев.

Небольшая пауза - и началась вторая часть. Помните, когда мы слушали симфонии Бетховена и Чайковского, мы говорили о том, что обычно вторая часть - это отдых после напряжённой и драматичной первой части.

Раздумчиво и грустно поют скрипки. Бережно поддерживают спокойную мелодию короткие нотки остальных струнных. Так человек, уставший от мучительного, невероятного напряжения, пытается успокоиться, отдохнуть. Чувства и мысли его пока ещё скованны, он слишком измучен, чтобы радоваться выпавшему на его долю недолгому, неверному отдыху.

Постепенно мелодия становится шире. Легче становится дышать, исчезают тяжёлые, страшные мысли...

Но тот же тихий, осторожный шорох струнных сменяет светлую музыку, снова оркестр звучит сдержанно. Слишком сильна усталость, слишком страшно всё, что происходит вокруг, чтобы человека могли радовать эти воспоминания и надежды.

Резко и насмешливо зазвучала музыка. Издевательски въедливо, словно кривляясь, поползла извивающаяся тема у фаготов и басового кларнета.

Знаете, друзья мои, на что похожа эта музыкальная тема? В ней совершенно ясно слышны интонации «Лунной» сонаты Бетховена. Те из вас, что слышали эту сонату, конечно, запомнили её первую часть, одно из самых поэтичных созданий музыкальной классики. Нежная, грустная, прекрасная тема... Но зачем она здесь, и в таком искажённом, уродливом обличье?

Горькие мысли вызывает у нас такая музыка. Ведь это германский народ дал миру великого гуманиста Бетховена.

Как же могло случиться, что в той же стране, у того же народа, появилось самое страшное и бесчеловечное на свете - фашизм?

А музыка продолжает издеваться. Кажется, что весь оркестр злобно и торжествующе хохочет.

Постепенно она стихает, успокаивается, и снова мы слышим ту же осторожную, сдержанную мелодию, которую пели скрипки в начале второй части.

Медленные и величественные аккорды - спокойные, сильные, уверенные. Оркестр звучит как орган. Кажется, что перед нами встаёт измученный, засыпанный снегом, израненный, но не сдающийся красавец Ленинград. Мужественная, строгая и в то же время героически приподнятая музыка. Она то звучит как голос оратора - сильного и мудрого человека, то разливается широкой торжественной песней. Она снова, как и в начале первой части, рассказывает о нашей прекрасной и гордой Родине. Только сейчас - это Родина в дни тяжёлых испытаний.

В уверенное спокойствие решительно врывается энергичная, бурная тема. Опять борьба, опять мы слышим сухой чёткий ритм маленького барабанчика. Но в нём уже нет прежней жёсткости, леденящего душу ужаса, он только напоминает о страшной музыке «нашествия».

«... да вещь так это было в те... дни, на самом деле... именно так чередовались в сердце душевная тревога и упорство воли... когда организм собирал все силы для отпора смерти. Музыка тут говорила языком Шостаковича, но чувствами всех людей идущего на подвиг города». Эти слова принадлежат советскому музыковеду Асафьеву.

Неудержимым потоком несётся музыка, единым дыханием, единым порывом... Вот промелькнула начальная «органная» тема этой части, но здесь её играют трубы - и она звучит как боевой приказ.

Постепенно энергичное движение замедляется, останавливается, и, как в начале части, снова встаёт пред нами прекрасный, строгий и мужественный город-герой. Мы понимаем, что композитор говорит о неколебимой вере советских людей в победу над врагом. В каждом такте этой музыки вы чувствуете благородную силу, высокую нравственную чистоту.

Три тихих удара. Это там-там. Он словно подготавливает нас к чему-то, даёт сигнал. И сразу же без всякого перерыва отдалённым, но грозным громом литавр начинается последняя часть симфонии – финал, известный под названием «Победа».

В «тихий гром» стремительно врывается главная музыкальная тема. Снова борьба, снова отчаянная схватка, но как резко отличается она от трагически страшного эпизода «нашествия»! Энергичная, волевая музыка скорее рассказывает не о самой битве, а передаёт её высокий пафос, упоение боем.

Но вот исчезает вихревое бурное движение музыки, и мы слышим медленную, величаво скорбную тему. Это реквием. Траурная музыка не вызывает у нас, однако, тех горьких чувств, которые возникали, когда мы слушали траурный марш в первой части. Там мы словно были свидетелями смерти. Здесь - вспоминаем о погибших героях.

Там, в первой части, мы слышали скорбный ритм похоронного марша. Здесь - ритм старинного медленного танца сарабанды.

Снова появляется главная тема финала. Теперь она широкая, более медленная. Кажется, что её сдерживает суровый ритм сарабанды, а она старается преодолеть этот ритм, вырваться из его чётких рамок. Напряжение всё усиливается... Шаг за шагом, словно поднимаясь на огромную, высочайшую вершину, устремлённо, напористо звучит музыка... Последнее усилие... Слышите? Это начало первой части, тема Родины, счастливой, созидательной жизни! Её торжественно и гордо играют трубы и тромбоны. Победа! Снова мир и покой на нашей земле. Подумайте только! В страшные дни блокады голодный и замёрзший человек создаёт музыку такой уверенной победной силы. Он верит в победу так же, как верили в неё тогда все советские люди, и музыка его в самые тяжёлые дни войны рассказывала всему миру о будущей победе над фашизмом.

Победа досталась русскому народу очень высокой ценой!

Так кончается Седьмая симфония Шостаковича. Прекрасный город живёт спокойной, мирной жизнью. А в памяти все ещё живёт размеренная дробь барабанчика... Нет, нельзя, чтобы всё это повторилось! Слышите, люди всего мира! Нельзя!

Уверена, что каждый из вас думает сейчас именно об этом. А ведь мы с вами только слушали музыку. Ту самую симфонию, в которой, как кажется многим, ничего не понять.

Послушайте её ещё раз, дорогие мои друзья, послушайте всю симфонию целиком и подумайте ещё раз над тем, нужно ли учиться любить и понимать музыку.

Текст Галины Левашевой.

Презентация

В комплекте:
1. Презентация - 13 слайдов, ppsx;
2. Звуки музыки:
Шостакович. Симфония № 7, соч. 60:
Часть I. Allegretto:
«Тема Родины», mp3;
«Тема Нашествия», mp3;
«Тема Родины и Сопротивления», mp3;
Часть II. Moderato, mp3;
Часть III. Adagio, mp3;
Часть IV. Allegro non troppo, mp3;
3. Сопровождающая статья, docx.